Литва - начало

...Я до последнего момента вообще не знала, улечу или нет. Так всегда бывает - передо отъездом вся окружающая жизнь внезапно зависает над обрывом и бесстрашно заглядывает вниз. Я до сих пор не знаю, удастся ли провести в Литве весь отпуск или придется сорваться и нестись в Израиль - слишком много в этой жизни иксов и игреков, как то: неустойчивое состояние папы, а ещё Элинор вместе с продленкой купалась в ручье, который через 6 дней закрыли как зараженный лептоспирозом - жутчайшей смертельной гадостью. Пока, кажется, никто не заболел, но там инкубационнный период...

В общем, мы в Литве. День прошел, и слава Богу. Я теперь считаю время днями. День, в который ничего не случилось - счастливый день. Пусть все дни будут такими счастливыми.

Летели через Турцию; я опасалась того, что в связи с сильной исламизацией будут проблемы в аэропорту, детям нельзя будет говорить на иврите, и еще что-нибудь из этой оперы. В реальной жизни самолёт был забит под завязку израильтянами, в турецком дьюти-фри продавалась совершенно нехаляльная водка, а в кафе национальное турецкое пиво "Эфес". Некоторые женщины были в бурках, с ярко накрашенными глазами и бровями, сияющими сквозь узкую бойницу паранджи; странно в этой прорези смотрелись современные тонкие очки. Большинство же местных женщин было одето совершенно цивильно.
Я засматривалась на африканских женщин в ярких полосатых одеждах и обязательных шляпках из той же ткани - какая все-таки радость носить на себе этот разноцветный праздник. У африканских мужчин этот праздник напоминал, скорее, эпичные пижамы, и мне нравится различать в толпе эти этнические пижамы - в современном маленьком, насквозь просчитанном, слишком цивилизованном мире.

А Вильнюс встетил нас зеленой травкой, тяжелыми рассохшимися деревянными дверями и ставнями, белеными неровными стенами Старого Города и многоголосой толпой под окнами апартамента, в унисон отмечающей каждый что-то свое.
Супермаркет уже закрылся, и наша семья, проблуждав по темным, мощеным неровным камнем улицам, оказалась рядом с весело освещенной блинной, где из блинов состояли колонны и крыша, лампами служили воздушные шары, а у стульев свисали лошадиные хвосты.
К блинчикам подали мороженое,и теперь я просто обязана это повторить - удивительное, остренькое на вкус мороженое с корицей и кардамоном. Дети же ели обычное ванильное, но совершенно правильных пропорций, в таком мороженом не должно быть слишком много сахара или ванили, это я говорю как великий производитель мороженого с опытом аж в целых полгода.
А Мадонна без Младенца над Воротами Зари ночью сияет так, будто ее подсвечивают, хотя никакой подсветки там, конечно, нет, это просто золотой оклад, свет фонарей и еще что-то, что трудно назвать словами.