Ключи от дома

[jacklinka]

Впервые я встретил её в середине девяностых, кажется, в девяносто четвертом. Прошло несколько лет после падения Берлинской стены, и каждый год в начале ноября я встречался с друзьями из Восточного Берлина, чтобы отметить этот событие. Так и на этот раз, после изрядного празднования длиной в ночь и пары ящиков пива на десяток весёлых вчерашних студентов, я стоял напротив знаменитого светофора с красным человечком в шляпе, и ждал, пока он уже, наконец, сложит расставленные в стороны руки, повернётся левым боком и уступит место и шляпу своему зелёному близнецу. Шёл дождь, мелкий и холодный, больше похожий на снег, тающий за пару метров над головой. Красный человечек на светофоре раскрыл зонт и занял оборонительную позицию, явно вознамерившись не уступать своего места никому и никогда.

И тут рядом со мной возникло мокрое до нитки существо в огромной темно-зелёной куртке, явно с чужого плеча. Существо блеснуло зелёным глазом из-под копны спутанных тёмных волос и нагло потребовало десять марок.

Вместо ответа я взял его за руку и отвел в ближайшую бургерную, где тощенькая, неожиданно приятная на вид девица быстро умяла два двойных гамбургера, да и я подкрепился, перебив, наконец, запах кошачьей уборной, который почему-то оставляет пиво, если его ничем не закусывать.

Мы почти ни о чем не говорили, так, обменялись парой слов о пустяках, и я даже не стал спрашивать её имени. Кажется, она сбежала из дома, но я так и не понял причину, впрочем, тогда меня это не особенно интересовало. От тепла и сытости меня разморило, я чувствовал, что ещё немного и усну прямо здесь, за столиком в кафе. Тогда я встал, расплатился и уже открыл дверь наружу, впуская холод и сырость. Девушка неожиданно полезла за пазуху, вытащила ворох мокрых бумажек , отсчитала несколько и ловким движением всунула мне прямо в карман плаща.

Я попытался поймать ее за руку, но она уже выскользнула в открытую дверь. Я немедленно рванулся следом, но её уже нигде не было видно. Механическим движением я вытащил из кармана влажные листки. Сон как рукой сняло, вместе с остатками похмелья: передо мной лежали старые рейхсмарки и ещё какие-то деньги, по-видимому, венгерские, с чудным названием "пенго" и неестественно большим количеством нулей. Совсем новые, будто вчера напечатанные. Я отнес их к Мишелю Бойе, знакомому коллекционеру, тот весьма обрадовался и стал возбужденно убеждать меня, что купюры подлинные, в самом лучшем состоянии, в каком ему приходилось видеть. Венгерские деньги оказались и вправду довоенными ста миллионами этих самых пенго, и на эти сто миллионов как раз можно купить пару гамбургеров. Мишель вошёл в раж и начал рассказывать об этой самой глубокой в мире гиперинфляции, но я его уже не слушал. Я думал о странной мокрой девушке, без пфеннига в кармане и со стопкой старинных денег за пазухой. Симпатичная и подозрительная девица. Коллекционера она обокрала, что ли? Я даже поинтересовался в берлинской полиции, но ни о каких подобных кражах в последнее время не было слышно.

Во второй раз я встретил её в две тысячи третьем, на лондонском вокзале Виктория. Что ж, вполне подходящее место для встречи с необычными девушками! Старинное здание с современными табло и киосками, и толпами людей - жующих, снующих, куда-то спешащих, эдакий кишащий человеческий муравейник, из которого по расчерченным муравьиным тропам расходятся поезда. Я стоял на платформе рядом с поездом, уходящим в Бристоль, уже намереваясь войти в вагон; из дверей поезда напротив вышла стройная темноволосая девушка в зелёном плаще и быстро пошла, почти побежала к дверям вокзала. Я поначалу не узнал её. Прошла минута или две, пока я, наконец, понял, где однажды видел эту женщину. Рискуя упустить поезд, я бросился ко входу в здание, но она уже затерялась среди толпы - в тот день здесь почему-то было особенно людно. Это была определённо та самая тощая и промокшая девица, но слегка повзрослевшая и изрядно похорошевшая - а плащ её был точно таким же зеленым как и та, давешняя мужская куртка. Сам не понимая почему, я был рад этой встрече, и всю дорогу до Бристоля глупо улыбался, глядя на однообразный пейзаж за окном.

По роду работы мне часто приходилось бывать в крупных музеях. Я считался известным в узких кругах специалистом по освещению, и меня обычно приглашали, когда меняли экспозиции или готовили временные выставки. Как правило, результатами моей работы оставались довольны - я разработал собственную универсальную "формулу света", подходящую для самых разных произведений искусства. Что ни говори, свет - очень важная вещь в восприятии живописи, ведь именно он создает для нас цвет и форму. Кроме того, каждому экспонату обычно требуется своя регулировка, особенно это важно для драгоценных работ старых мастеров, они должны быть освещены специально рассчитанным неярким рассеянным светом.

Обычно я не слишком всматривался в картины - ничего не поделаешь, издержки профессии. Пробегал поверхностным взглядом, машинально проверял объёмы, блики и цвета, не более того. Иногда я думал о себе, что из меня получился бы очень плохой музейный критик, ведь я совершенно не умею рассматривать живопись как посетитель.

Через несколько недель после той встречи на вокзале я получил очередной новый заказ. Флоренция, Палаццо Питти, новая выставка, кажется, она называлась "Итальянцы Возрождения в музеях мира". Все было уже почти готово, оставалось только наладить свет. Я переходил от картины к картины, выходил на середину зала, возвращался, измерял, подкручивал - и вдруг увидел её. Я подошёл ближе - нет, это действительно оказалась та девушка, собственной персоной. Знакомые тонкие черты лица, тёмные волосы убраны под платок - поразительное сходство. Смотрела она, конечно, не на меня, а на пухлого спящего младенца - Мадонна с "Преклонения перед младенцем Христом" Боттичелли. На плечи накинут неизменный зелёный плащ - на этот раз в виде бархатной, с синеватым отливом накидки, на подоле которой в неудобной позе спал совсем не похожий на неё божественный младенец.

В этот день мне пришлось отпроситься пораньше - дальше я работать уже просто не мог, взгляд все время возвращался к ботичеллиевой Мадонне. Этого быть не могло - и, тем не менее, на картине, преклонив колени, стояла именно моя незнакомка.

По дороге в гостиницу ноги сами занесли меня в кафе, и я опомнился только тогда, когда передо мной уже лежали два двойных гамбургера. Я идиотски захихикал, думая, как буду выглядеть в глазах персонала, если завтра предложу их Мадонне.

Наутро я решил, что веду себя, как последний влюбленный дурак. И ведь влюбленный в кого - в подозрительного вида девицу, восемь лет назад на перекрестке просившую у меня милостыню. Лицо Мадонны, нарисованной пять веков назад, ей, конечно, ну никак принадлежать не могло. Но, очень даже может быть, в натурщицах у Боттичелли побывала какая-нибудь её пра-пра-прабабушка, с похожими родственными чертами. Эти рассуждения и вправду успокоили меня, и я смог завершить работу, как полагается.

А затем случилось непредвиденное. Я начал замечать её и на других картинах - у разных художников, из самых разных мест, течений и времен. На старых германских церковных фресках, среди гротескных горожан у малых голландцев, в размытых уличных толпах у импрессионистов, в рабочей форме у реалистов двадцатых. И всегда - в неизменном зеленом плаще, превращавшемся то в накидку, то в широкое пальто, то в узкий пиджачок. Должен сказать, что зелёный цвет ей и вправду был к лицу, и, собственно, по нему-то я ее и узнавал. Моя знакомая вела себя на картинах, как ни в чем не бывало, будто знающий свое дело статист на сцене. Постепенно я перестал пугаться ее присутствия и часто после работы, проходя по темным музейным залам, приветливо помахивал ей рукой.

Она перестала мешать мне в работе, наоборот, кажется, даже помогала. И уж точно составляла компанию.

В июне две тысячи тринадцатого года, помнится, я настраивал одну выставку для Британского музея. В "Британке" я, разумеется, бывал не раз, но каждый раз старался заглянуть еще в пару залов - даже с моей профессиональной "замыленностью" взгляда там было немало интересного. Я проходил по залу китайской керамики, когда меня окликнула какая-то девушка.

- Простите, вы здесь работаете? - Она стояла рядом со стендом, относящимся к династии Юань. - Посмотрите, здесь какая-то ошибка - этот кувшин никак не мог быть сделан в XIV веке, вы видите, он ведь намного старше.

Ничего я, разумеется, не видел, тоже мне, нашла специалиста по китайской керамике! Я уже хотел направить ее в администрацию музея, но тут взглянул на нее и обомлел: передо мной стояла та самая таинственная незнакомка, странная девушка со старинными деньгами, путешествующая из картины в картину. Несколько секунд я не мог дышать. Потом, через силу вернув себя в сознание, и поборов немедленное желание схватить ее за рукав легкой куртки цвета покошенной травы, выдохнул:

- Почему вы так думаете?  - И - не услышал собственного голоса. Мне пришлось повторить вопрос еще раз. Девушка посмотрела мне в прямо глаза и просто ответила:

- Я знаю. Я точно знаю, поверьте мне, но это очень сложно объяснить.

Я подумал, что она совершенно не изменилась. Ведь прошло десять лет, и даже двадцать, если считать с той, первой встречи, а она казалась все такой же юной, практически вчерашним подростком, и даже, пожалуй, моложе, чем тогда, на перроне "Виктории". Такой же прелестной, какой ее писали на картинах. И это тоже было в высшей степени странно, хотя, пожалуй, не страннее всего остального.


Больше всего на свете мне хотелось её удержать, но ничего умного в голову не приходило. Я просто стоял и смотрел на неё. Она повернулась и пошла к выходу из зала.

- Простите,- воскликнул я отчаянно. - Вы потеряли банкноту!

Она оглянулась и внимательно посмотрела на пол возле витрины. Я сделал вид, словно только что поднял, и протянул ей давешние сто тысяч пенго, которые все эти годы хранил в кошельке - они стали для меня чем-то вроде талисмана. Девушка изучающе посмотрела на купюру, медленно кивнула и положила ее в карман. Кажется, она так меня и не узнала.

- Скажите, вы не хотели бы перекусить? Здесь за углом есть отличное заведение. Я сегодня угощаю, - Почти спокойно произнес я. Девушка просто кивнула.

Мы договорились встретиться через полтора часа на выходе из музея, ей нужно было досмотреть некие "очень важные вещи", да и у меня оставалась ещё работа. Правда, сосредоточиться на ей я все равно не смог, как не пытался.

Она пришла вовремя, как и обещала. Я повёл её в "Музейную таверну" - нашу "вечернюю столовую", где сотрудники музея любили выпить пинту-другую после работы. В пабе было шумно и людно, но, пожалуй, это было даже кстати. Кормили там просто и сытно, и гамбургеры у них были вполне приличные.

Поначалу Свеа, так звали девушку, только сосредоточенно жевала и смущенно улыбалась, хотя смущаться здесь должен был я, а не она. От пива она резко отказалась, но неожиданно согласилась, когда я заказал для нее грушевый сидр. Она оказалась совсем непривычной к алкоголю - быстро раскраснелась, и в глазах заплясали чертенята. Сейчас она была изумительно красивой - моя юная, нестареющая, неуловимая фея.

Я расплатился, и мы вышли на свежий воздух. На улице было уже темно и очень тихо, после шумного паба. И тогда я задал вопрос, все время крутившийся у меня на языке:

- Свеа, простите моё любопытство, но все же - откуда вы узнали про ту вазу..то есть кувшин, из династии Юань? Вы где-то о нем читали?

- Нет. Не читала. Я просто это знаю. Я могу рассказать, но вы же все равно не поверите. - Судя по тихому, напряжённом голосу, она вовсе не была пьяна.

Расскажите, - попросил я. Пожалуй, я был единственным во всем Лондоне человеком, который был готов ей поверить, но сказать ей об этом я, к сожалению, не мог.

- Я родилась восьмого января тысяча девятьсот двадцать шестого года, в Стокгольме, - начала она. Я чуть было не вставил пошловатое "вы отлично сохранились", но вовремя попридержал язык. Удивиться - я не был удивлён, вот ни капельки. А может быть, был просто пьян, и, пожалуй, не только от пива.

- Мой дедушка содержал слесарную мастерскую - ту, где вытачивают ключи и правят велосипеды. Однажды, к нему в руки попал ключ, с которого следовало сделать копию. Дедушка вертел его в руках, так и сяк - нарезка была необычной и довольно сложной. Наконец, он принялся за работу, и, только закончил вытачивать этот ключ, как вдруг понял, что стоит не у себя в мастерской, а в каком-то обширном деревянном сарае. Перед ним стоял слесарный станок, похожий на его собственный, только совсем уж старинный, украшенный вензелями и завитушками. За окном стояла зима, лежал снег - а ведь только что было наше дождливое лето. И кругом говорили по-немецки. Разобрался он быстро - оказался он в Германии тысяча восемьсот тридцать шестого. Немецким он, к счастью, владел, да и руки были мастеровые, так что взяли его в ту же артель, и тачал он там разные замки и детали, а однажды достал из кармана ту копию ключа, которую сам и же и сделал, до того, как оказаться в прошлом.

- ...Это ничего, что я так долго рассказываю? - Мы сидели на тёмной скамейке в сквере, и я с трудом видел лицо Свеа.

Я заверил её, что мне ещё никогда в жизни не было так интересно. И это была чистая правда.

- Он провёл рукой по поверхности ключа и вдруг наткнулся на зазубрину, тогда как точно помнил, что выстрогал его аккуратно, и никакой зазубрины там быть не может. Он подцепил зазубрину ногтем и вдруг оказался у себя дома, в Стокгольме. Времени прошло всего ничего, бабушка говорила, что его не было минут пять, не больше. Так мой дед открыл темпоральную зазубрину.

- То есть ключ каким-то образом оказался связан с прошлым? - Я чувствовал, что в моих рассуждениях чего-то не хватает.

- Все вещи связаны с тем местом и временем, где они были созданы. - Свеа произнесла это чётко, будто математическое правило.  - На самом деле темпоральная зазубрина имеется у всех вещей, но на ключах она намного заметнее. Дед просто нечаянно зацепился за неё, как штанами за забор. - Она засмеялась. - И тогда его перебросило в прошлое. А потом зацепился ещё раз. И его возвратило обратно. Дед, конечно, обрадовался, когда вернулся домой, но теперь его разбирало любопытство узнать, как же это произошло. Он начал думать, искать, экспериментировать с разными ключами. Потом перешёл на пуговицы, монеты - их было ещё удобнее держать в карманах.

 - То есть, для удачного путешествия нужны две вещи, одна - чтобы попасть туда, и другая - чтобы вернуться. - Я был горд своей догадливостью.

- Именно так. Поэтому я всегда ношу на шее ключ от дома. - Она показала тонкую нитку. - Дед просто обожал эти путешествия. Жить без них не мог. Он пытался приобщить к этому и бабушку, но у неё никак не получалось. А взять с собой второго как оказалось, невозможно технически, - прыгнуть может только тот, кто нащупал "конечную остановку" сам. Это как-то связано с настройками мозга, - добавила она.

 - Из нашей семьи смогли научиться только я и папа. Папа говорит, что эта способность, скорее всего, передаётся по наследству, но не всегда,- мой брат так и не понял, как это делается. А дед строго-настрого наказал нам беречь секрет внутри семьи, он считал, что и у других людей могут оказаться способности, и если все вдруг начнут носиться туда-сюда, вся человеческая история полетит в тартарары. Я и рассказывать никому не имела права," - она замолчала, видимо, чувствуя себя виноватой.

Тишина была долгой и неловкой. Я чувствовал, что ещё немного - и она поднимется и уйдёт.

 - Свеа, обещаю, просто клянусь тебе, что никто от меня об этом не узнает. Даю слово. Правда. - Я путался в словах и совершенно не был уверен, примет ли она такую клятву.

Девушка шумно вздохнула:
 - А ведь я тебя вспомнила. Ты сильно постарел, поэтому я не сразу тебя узнала. Мы сидели в том кафе в Берлине, верно? Кажется, года два назад. Или больше? Я тогда только начала путешествовать. Когда без разбора скачешь туда-сюда, тяжело уследить за временем. Я даже не знаю теперь, сколько же мне лет." - Она усмехнулась.

Что-то кольнуло меня в сердце. Я почувствовал, что мне доверяют. К глазам подступили слёзы. Как хорошо, что было совсем темно.

Ведь я-то точно знал, сколько мне лет. Сорокапятилетний дядя, сидящий на скамейке в сквере рядом с двадцатилетней девушкой, никак не старше.

 - Спасибо тебе, - произнёс я невпопад. И добавил: - Знаешь, я видел на картинах старых художников девушку, похожую на тебя.

Она кивнула.

 - Они почему-то всегда просят меня позировать. Особенно этот старый мэтр Боттичелли, просто проходу не давал. А писал картину вовсе и не он, а один из мальчиков-учеников, очень забавный. Он все рассказывал анекдоты и просил меня не улыбаться, ведь Мадонна должна выражать этакую вселенскую грусть. Кажется, он так меня и нарисовал - со сжатыми от напряжения губами. - Свеа произнесла это сквозь зубы и расхохоталась.

 - Я люблю путешествовать. - продолжала она.  - Это так хорошо - взять и перенестись, куда душе взбредет. Увидеть своими глазами то, о чем обычно пишут только в книгах. Или не пишут совсем. И, как правило, все оказывается совершенно не так! Главное - успеть вовремя скрыться обратно. Путешествия во времени - опасная вещь, на самом деле. Особенно для девушек.

- Ты могла бы научиться разным приемам у каких-нибудь легендарных ниндзя,  - полушутя предложил я.

 - А я и научилась. Только это не всегда помогает. Но это долгая история..." - вздохнула она. И добавила:

- Знаешь, у меня дома уже собралась целая библиотека - ключи, монеты, пуговицы, даже скребки и черепки - из разных стран и разных моментов времени. Иногда хочется возвратиться куда-нибудь. Особенно если там кто-нибудь ждёт.

Она улыбалась, и я больше чувствовал, чем видел ее улыбку. Фонари светили где-то далеко, ровно и тускло. Время словно остановилось, и я заклинал его постоять ещё немного. Берег каждый миг и боялся взглянуть на часы.
"Свеа, прости мне моё любопытство, я понимаю, что с помощью старых вещей ты попадаешь в прошлое. Но как ты смогла очутиться в будущем?"
"Ты не поверишь, сколько в прошлом разбросано разных предметов из будущего. Я называю их "временной мусор". Всякие обертки, пробки, обломки. Видимо, их оставили туристы вроде меня. Обычно люди не понимают, что это вещи из будущего, но я-то ведь вижу."
"Поэтому я и думаю, что есть еще кто-нибудь на свете...кроме нашей семьи." - задумчиво произнесла она. "Но ни разу никого пока не встречала. Люди ведь не вещи, их нельзя "прочитать" вот так - она жестом фокусника выхватила из рукава монетку и стала вертеть её в руке.
"Свеа!!!!"
Я был уверен, что она сейчас исчезнет.
Девушка хихикнула.
И спросила: "Ты можешь сделать петушка из бумаги?"
Я не умел. Оригами никак не было моей стихией.
"Ну ладно. У тебя есть листок бумаги?"
Я вырвал два листа из рабочего блокнота. Свеа быстро скрутила из них двух миниатюрных птичек и положила к себе в карман."
"Пусть будут на память" - сообщила она.
"Знаешь, сегодня утром я еще завтракала дома. Далеко отсюда...в Стокгольме сорок шестого. Мой дом - он не только "где", он ведь ещё и "когда". Папа был дома. Он вообще у нас домосед, почти не переносится, чтобы не волновать маму. Она каждый раз просто сходила с ума. С тех пор, как пропал дедушка..."
"А что случилось с твоим дедом?" - спросил я встревоженно.
"Однажды он отправился в прошлое и больше не вернулся. Вероятно, его схватили и отобрали все, что при нем было, и ключи от дома забрали тоже. На самом деле, я просто не хочу думать о плохом". - сказала она очень тихим голосом. "Я искала его, но я даже не знаю, в какую страну он направлялся. И в который век. Я даже проверяла кладбища, но могил с высеченным "Карл Густаффсон" оказалось так много, и я вовсе не уверена, что он назвался там, далеко, своим настоящим именем. У меня, например, не меньше десятка имен. Все же Свеа - имя довольно редкое и запоминающееся для тех мест, куда я попадаю."
"Чудесное у тебя имя" - подумал я. "Летящее. Ветреное. Имя, которое подошло бы кораблю. Паруснику, плывущему через море, наполненное не водой, а временем."
"Если бы я мог хоть как-то тебе помочь" - пробормотал я вслух.
"Ты уже помог мне. Два раза." - она кивнула.
Девушка помолчала, думая о чем-то своём.
"Знаешь, когда я перемещаюсь, то всегда закрываю глаза. Дедушка говорил, что если держать их открытыми, можно ослепнуть или сойти с ума. Но вообще-то это совсем просто. Иногда зазубрину видно сразу, как на ключах. А на остальных вещах - нужно только присмотреться повнимательнее, взять эту вещь в руку, ощутить её тяжесть, шероховатость - и тогда увидишь её, эту линию. Она отличается от всего остального, она похожа...пожалуй, на полосы на воде, которые остаются от лодки с мотором. Нужно идти прямо по ней, пока не наткнешься на эту зазубрину, она там торчит, как небольшой крючок, вроде тех, на которые вешают одежду. Я хватаюсь за этот крючок и с силой перекидываю себя через линию, словно ныряю через барьер, в глубину. Это все-таки трудно объяснить, извини."
Если честно, я довольно сильно замёрз, сидя на скамейке. А ей, похоже, вовсе не было холодно в этой летней курточке. Вот ведь, настоящее дитя севера.
Я встал. Девушка встала тоже.
"Знаешь, на тех картинах...тебя всегда рисовали в зеленом. Тебе очень идёт этот цвет" - я протянул руку к ее куртке, поздней ночью выглядевшей темно-серой.
"Перед тем, как мой дед отправился в своё последнее путешествие, мы договорились встретиться, выбрали подходящее место и время. Но он не пришел на встречу. Я обещала, что буду там в зеленом плаще." - просто обьяснила она.
Я не стал приглашать её к себе. Чувствовал, что не могу, не имею никакого права. Тем более, что ей было, где переночевать. Точнее, "где" и "когда".
Она ушла, почему-то пешком, словно не хотела, чтоб я видел, как она исчезает в никуда.
На скамейке лежало что-то маленькое, плохо различимое в темноте. Я  присмотрелся - это был ключик на веревке. Тот самый ключ. Ключ от дома, с зазубриной. Видимо, девушка нечаянно его обронила.
Я бросился за ней, звал, рискуя разбудить полквартала, но её уже нигде не было видно.
Бережно, как величайшую ценность, я положил ключ в кошелёк - туда, где раньше лежало сто тысяч венгерских пенго.
И сказал про себя, даже не сказал, а, скорее, ощутил сказанное.
"Очень надеюсь, что ты смогла найти дорогу домой.
А я все-таки попробую. Вдруг получится..."

Comments

[jacklinka.livejournal.com]

Иллюстрации:
Мадонна
https://www.google.com/culturalinstitute/asset-viewer/the-adoration-of-the-christ-child/RgHQ28DIf0wgqQ?hl=en&projectId=art-project

У меня на домашнем экране ее накидка была совсем зеленой :)

Кувшин - предположим, такой :)
http://www.britishmuseum.org/research/collection_online/collection_object_details.aspx?objectId=3179856&partId=1&searchText=PDF*&page=1

Паб - я выбрала вот этот :) (сама там не была, к сожалению)
http://www.taylor-walker.co.uk/pub/museum-tavern-bloomsbury/c0747/
http://www.tripadvisor.com/Attraction_Review-g186338-d188027-Reviews-Museum_Tavern-London_England.html

Венгерские пенго и рейхсмарки есть у Максa в коллекции, могу сфотографировать. В Венгрии действительно была самая большая в истории инфляция, к тому времени, как ввели форинт, он равнялся 400 000 000 000 000 000 000 000 000 000 пенго (29 нулей!)
http://en.wikipedia.org/wiki/Hungarian_peng%C5%91

[jacklinka.livejournal.com]

Это меня после Стокгольма так торкнуло - практически новенький город со зданиями каких-нибудь 14-15-16 веков. Идеально сохранившийся. И не разрушенный во время Второй Мировой, потому что не Швеция не участвовала.
"Девушка в зеленом плаще" пришла мне в голову на пилатисе, когда тушка машет ногами, а в голове совершенно пусто. Сначала я посмеялась над образом - какой романтичный девочковый "розовый сироп". Но она не давала мне покоя :)
Писалось быстро и весело. Язык, как всегда, кривенький и банальненький, но тут рассказывает дядечка-осветитель, а не литератор.
Конец открытый.
Тема, в принципе, та же, что и в "Леони" - проникновение фантастики в реальность, а, точнее, людей с фантастическими способностями, и то, что они оказываются несчастны... (Леони не была несчастна, но она прошла для этого через испытания).

Мне намного легче помещать героев в те места, где я была сама. Атмосфера, так сказать.
В Палаццо Питти я была, правда, очень давно.
А в "Британке" я так и не была, там была masha_na_oblake, а я в это время гуляла по каким-то шерлокоместам :)
Зато я примерно представляю, где они сидели - на Russell Square, там, где John Watson повстречался с своим школьным товарищем :) Ну, или напротив нашей гостиницы, на Tavistock Square :)

[bibigosha.livejournal.com]

Здорово как!
Но вот не люблю я открытые концовки! Даёшь продолжение!!! :)

[masha-na-oblake.livejournal.com]

Очень хорошо и романтично написано.
Какая хорошая способность у девушки - и притягательная, и опасная!
Я вижу, что у тебя уже намного лучше получается строить "скелет" рассказ.
Предлагаю предложить Кристе на редакцию!

[mckuroske.livejournal.com]

Прекрасно! Опять куча прекрасных ассоциаций - и похоже, и непохоже. Замечательно получилось, и очень трогательно.

[casse-cul.livejournal.com]

Здорово.
Если рада слышать ассоциации -- Кир Булычев. Есть у него такие приятно спокойные "бытовые" фантастические рассказы. Например про телефонный звонок из прошлого.

[gallinn.livejournal.com]

Замечательная история! И рассказана хорошо.)

[7seva100pol.livejournal.com]

здорово) так... уютно, что ли получилось. Спасибо за сказку, Марина!